Жизнь стоиков: Искусство жить от Зенона до Марка Аврелия - Райан Холидей
Мы легко можем представить себе, как молодые студенты кивают головами на эти разрушительные критические замечания, а Зенон, несмотря на свою относительно здравую позицию, пытается объясниться. (Действительно ли можно обсуждать, что в целом предпочтительнее не болеть?) Эти вопросы также соблазнительно весело обсуждать, ведь оспаривая серую зону Зенона, Аристо сам вводил бесконечное количество серого. Он утверждал, что обстоятельства всегда и однозначно меняют ценность вещей.
Аристо, нажимая на все эти мягкие места в философии, говорит о том, что, подобно генералу, обходящемуся без прецедентов, опытный пилот не обращается к корабельной инструкции, когда его накрывает волной, - он использует свои глубокие знания о принципах мореплавания, свою подготовку и опыт, чтобы принять правильное решение. Часть этого аргумента обращена к эго: мы хотим видеть себя мудрыми, с безупречной интуицией. Мы хотим верить, что все, что делает спортсмен, - это плывет по течению. Но лучшие спортсмены также придерживаются строгого плана игры, они подчиняются тренеру. Что татуирует стены большинства раздевалок? Вдохновляющие изречения, напоминания и кодексы поведения. Есть правила, которым следует каждый спортсмен, которые он должен знать, чтобы его выступление было засчитано. Считать другие факторы менее сексуально, но это правда. Именно эту роль - тренера - Зенон и Клеанф пытались отвести учителю философии.
Источники сообщают нам, что Аристо добавил к этому противоречивому подходу довольно волевой стиль, и что он говорил гораздо больше, чем слушал, вполне сознательно попирая изречение Зенона о естественном соотношении между ушами и ртами. Диоген сообщает, что Аристо рассуждал очень долго и без особого изящества, подавляя при этом слабые умы. Временами Зенону ничего не оставалось, как прерывать его. Ты болтун, - крикнул он ему однажды, - и я подозреваю, что твой отец был пьян, когда породил тебя.
Это был не стоический ответ, но каждый расстроенный и измученный учитель может ему посочувствовать. Но разве крики когда-нибудь сдерживали спорщиков? Это не остановило Аристо в его сомнениях и противоречиях. Его антипатия к стоической ортодоксии перешла в письменные работы, где он агрессивно нападал на своих коллег-стоиков, даже опубликовав спорную книгу о доктринах Зенона и книгу под названием "Против Клеанфа".
На эти письменные нападки, по словам Цицерона, ответил Хрисипп, который опубликовал книгу против Аристо, а также вступил с ним в прямую личную конфронтацию по поводу опасности его приверженности полному безразличию. "Мы можем спросить, - настаивал Хрисипп, - как мы могли бы жить, если бы для нас не имело значения, здоровы мы или больны, спокойны мы или мучаемся от боли, можем ли мы уберечься от холода или голода или нет".
В самом деле, как мы можем? Жизнь превратилась бы в хаос.
Аристо не растерялась и ответила с уверенностью и улыбкой: "Ты будешь жить, великолепно, чудесно. Ты будешь поступать так, как кажется тебе правильным, ты никогда не будешь горевать, никогда не будешь желать, никогда не будешь бояться".
Это такой же заманчивый и пустой призыв, как и у всех сирен. И он немного недосягаем для большинства, как бы заманчиво он ни звучал. Да, истинный мудрец, твердо стоящий на правильных принципах, интуитивно знает, как поступить в любой ситуации, и ему не нужен учебник правил. Но как быть остальным?
Возможен ли такой мир, где каждый, как утверждал Аристо, должен просто делать "все, что взбредет в голову"? Захочет ли кто-нибудь жить в таком мире?
Мы можем представить, как эти великие стоики вырывают себе волосы от разочарования. Мы видим их отчаяние в их выходках и потерянном темпе. Этот парень придает стоицизму дурную славу. Я думал, мы с ним в одной команде. Аристо ставит перед нами загадку, которую Иоанн Креститель ставил перед христианами и которую всегда ставили перед зарождающимися движениями контрарные фигуры. Кто этот человек - соперник или последователь? Святой или еретик? Друг или враг? Аристо был всем этим, и тогда, и сейчас.
Отвергнутый стоиками, но, возможно, все еще считающий себя в их лагере, разделяющий многие идеи киников, находящийся под влиянием скептической Академии, сцепившийся с перипатетиками, Аристо своей независимостью заслужил место за стенами Афин, вдали от Стоа Пойкиле, в кинической гимназии, названной, соответственно, Киносаргес. Как и в случае с Сиренами, в честь которых он был прозван, мужчины стекались к нему. Аристо преподавал там вместе с другими радикалами, такими как Антистен, один из основателей киников. Аристо снискал славу и вскоре стал считаться основателем собственной школы, как рассказывает Диоген: аристонианцев, которые были известны своей убедительностью и порядочностью.
Но у него, как у претендента, были и враги. Он говорил, что "когда люди понемногу создают свою репутацию, другие люди нападают со всех сторон", и это правда, хотя можно заподозрить, что его противоречивость и вызывающая манера поведения была связана с враждебностью, с которой он сталкивался, больше, чем с чем-либо еще. Мог ли более примирительный и уважительный Аристо добиться большего? Почти наверняка, и более поздним стоикам придется доказывать, что работа в рамках системы - более эффективный способ изменить умы, чем вызов всем и вся.
Аристо учил, что помимо следования добродетели или совершенству, когда имеет дело с безразличными, мудрый человек будет просто делать все, что придет ему в голову. Он был первым из известных нам стоиков, который выдвинул аргумент о том, что мудрый человек подобен актеру, который с готовностью берет на себя роли, отведенные ему судьбой. Этот же аргумент мы услышим от Эпиктета столетия спустя, который сам отчитывал своих учеников за то, что они просят учебники правил, как будто они могут всю свою жизнь прожить по сценарию. И Аристо, и Эпиктет считали, что, когда речь идет о том, чтобы играть свою роль в жизни, сценарий уже написан, и нам не стоит пытаться придумывать свой собственный. Мы должны усердно работать над тем, чтобы соответствовать своей роли. Но, в отличие от Аристо, это не помешало Эпиктету дать множество хороших советов.
Диоген также рассказывает, что Аристо увлекался идеей о том, что он, будучи мудрецом и обладая истинным знанием, не может быть введен в заблуждение простыми мнениями. Это так встревожило стоиков, что они
